еще немного теплых почеркушекК концу второй недели счет времени был потерян. Тяжело считать, когда единственным ориентиром был приход адмирала. С его появлением наступали новые сутки. Да и то, порой, через раз или два. Выточить тюрму в пещерном камне - ловко островитяне используют природу. Грустно, когда во всей такой тюрьме ты один, а стража далеко у входа. Ни видимого источника света, ни свежего воздуха. Постоянный полумрак, холод, сырость и тишина, изредка пронзаемая редкой капелью, раздающейся откуда-то из недр пещеры. Тюрьма свежая. Выточено всего пара десятков камер. Работы пока не продолжаются. Да и как их продолжать, если тут сидит особо опасный преступник, изначально адмирал могущественной империи, а теперь, наверное, мерзость почище нечеловеческих тварей. Ох, уж эта политика. Матео в ней не разбирался. А точнее, не хотел разбираться. Не ту должность занимал. Его место в морских сражениях, в капитанской каюте, на худой конец, в портовом баре с прелестной пьяной девицей на коленях, ну, уж никак не у трона императора и тем более в иноземной тюрьме со странными обвинениями и подозрительной едой по запаху и консистенции жутко напоминающей помои. Наверное, во всех тюрмах так. Да вот не во всех. Матео усмехнулся, вспоминая свою страну, еще при его детстве ставшую имперской провинцией, но все еще сохраняющую свой быт, нравы и законы. И там почти не было тюрм. Потому что по нравам и законам мало какие преступления обходили руки палачей. Но зато узаконенная проституция. Варвары. Жестокие варвары, как их считали да и по сей день считают многие страны.
Матео глубоко вдохнул, слыша тихий шаг вдали, предвкушая если не очередной вечер любви, то хоть отчасти сытый ужин.
Станные люди, эти островитяне. Вроде, господин Асато умный человек, а принес в первый раз комок слипшегося риса, обернутый в водоросль. Говорит, обычная еда. Говорит, можно без водоросли. И как, скажите пожалуйста, это можно есть просто так? Предложил принести с ломтиком сырой ядовитой рыбы.
Смешной, сил нет. А ведь еще из почитаемого рода и гриву отрастил такую, что любая модница позавидует. Распустил бы хоть раз сам ее, покрассовался бы, ан нет, Матео, все сам: волосы распусти, узлы все эти чертовы развяжи, халаты поснимай! Хоть кожа нежностью не отличается, до отметин нужно постараться. Издевается, подлец. Смотрит стеклянными глазами, не шелохнется лишний раз. Хоть потом оживает. Будто удается разбить стеклянный кокон, который каждый раз нарастает вновь. Да куда ему самому чувства показывать? Человек долга: примерный сын, отец, отец, муж и военачальник. Примерный, а не любящий. Всю жизнь делать то, что скажут, забыв про себя. Матео считал таких людей тряпками и лизоблюдами. Ни с теми, ни с другими никогда не связывался и считал, что такие люди не достойны уважения. Считал до появления Кано. Ни тем, ни другим островной адмирал не был. А кем же он был - это для Матео загадка. Загадка, которую нельзя торопиться разгадывать, загадка, к которой влекло. Ради которой он мог бы бросить всё. Но вот досада: совесть и личная мораль вгонят в могилу на третий же день сказки. Да и не дело это - двум взрослым мужикам бежать на неведомые земли в поисках счастья. Тем более что счастья и не будет. Сколько он видел разбитых таким образом сердец, сколько он слышал таких историй? Возраст и опыт далеко увели от моложавой бездумной романтики.
Матео лежал на холодном камне алькова, ожидая появление человека, составляющего для него общество уже больше месяца. С каждым мгновением терпение утекало, с каждым мгновением хотелось броситься к решетке и смотреть, как он медленно приближается с подносом к дальней камере. Видеть силуэт, обернутый в мягкие ткани, видеть забранные волосы, видеть аккуратные линии лица - наслаждаться им еще издали.
-Прости, я чуть не опоздал сегодня. - Низкий бархатистый голос, звон ключа в замке и тишина в ответ. -Матео?..
-Даже если бы ты опоздал я бы не почувствовал разницы. Это были слишком длинные сутки.
-Трое суток. - слишком виновато для такой мелочи в отношении заключенного.
-Вот как...
Стальные прутья разъехались в разные стороны, Кано дошел до середины камеры и опустился на колени, поставив перед собой поднос с едой. Все-таки странный он. Ведет себя с врагом как верный пес. Стоит им только остаться наедине.
-Господин может приступить к пиршеству? - насмешливо поинтересовался Матео, поднимаясь со своего спального места. -Знаешь, для еды придумали столы, хотя к местной похлебке не притронется даже бродячий пес.
-Бродячий пес голодал три дня и ему хватает сил на подобные шуточки? я ожидал видеть другую картину. - Кано прикрыл глаза, стараясь не смотреть на помеченное усталостью лицо. Матео опустился на пол рядом, скрестив лодыжки и разведя колени в стороны, похлопав Кано по щеке, приступил к еде.
-Не хочешь послушать новости?
-Нет... - усталый вздох и молчание. Тишину нарушала капель откуда-то из глубины пещеры. Капли падали не часто, от чего звук их с каждым разом казался Кано все противнее и громче. Стоило начать считать промежутки между звуками, чтобы хоть как-то расслабиться.
Спустя какое-то время добавился шум голоса, но в слова он вслушался не сразу. Голос стих. На спину свалился тяжелый ком волос - вытащили заколку. Прикосновения грубых пальцев и объятие. Крепкое, долгое и умиротворяющее.